Тема доклада.
Сопряжённость политических и психологических установок и базисных убеждений.
Влияние раннего детства и детской и подростковой социализации на политическое поведение.
Актуальность сохранения традиций казачества и необходимость поэтапной социализации детей и подростков в группах в рамках Казачьего движения.
Рассматривая вопрос патриотического воспитания и изучения политической активности граждан все начинают говорить о подростках 14-16 лет, или в лучшем случае о школьниках 8-12 лет.
Ситуативные факторы – окружающая среда, угроза войны, финансовый и экономический кризис, терроризм – находятся под пристальным вниманием специалистов различных областей со всего мира.
Но на политические процессы влияют и ситуативные, и позиционные факторы – факторы, обусловленные устойчивыми особенностями субъектов политики в форме психологически закреплённых культурных, национальных, хозяйственных и прочих различий.
Изменения позиционных факторов влекут за собой очевидные изменения и в политических процессах.
Психологически закреплённые на протяжении нескольких столетий культурные и национальные традиции, в контексте изменения экономической модели жизни и появления разнообразных псевдонаучных течений в области воспитания детей, теряются.
Базисные убеждения. Содержащие глубинные представления личности о собственном Я и окружающем мире формируются в первый год жизни.
Базисные убеждения – имплицитные, глобальные, устойчивые представления индивида о мире и о себе, оказывающие влияние на мышление, эмоциональные состояния и поведение человека (М. Падун, А. Котельникова, 2012).
Базисные убеждения изучались и изучаются во многих смежных дисциплинах – философия, психология, в социальных и когнитивных теориях.
Изучение было инициировано проблемой изучения репрезентации образа окружающего мира в структуре индивидуального сознания. Характеристики воспринимающего субъекта влияют на восприятие реальности и оно не может являться прямой репрезентацией.
И. Кант сделал попытку преодолеть разрыв между эмпиризмом (знание копия окружающего мира) и рационализмом (знание продукт ума) в гносеологии. Кант ввёл категории априорного (предшествующего опыту) и апостериорного (чисто сенсорного) знания, через которые и определяется концепт схемы. Кант называл схемой понятия обобщённый способ воображения доставлять понятию его образ (Кант, 1994). Таким образом, априорная функция схем состоит в предвосхищении интерпретации индивидом образов и событий. А апостериорная – в изменении самих схем в соответствии с воспринимаемым.
Л.С. Выготский указывал на роль усвоения опыта межличностных отношений в формировании мыслительных процессов ребёнка. Введённое им понятие интериоризации позволяет соотнести теорию Выготского с теориями объектных отношений. Ребёнок с самого раннего детства вовлечён в структуру совместной деятельности, в результате которой по механизму интериоризации формируется мышление (Выготский, 1983). Несмотря на то, что в отличии от теорий объективных отношений, ставящих акцент на эмоциональном развитии ребёнка, теория Выготского и его последователей прежде всего касается проблем интеллектуального развития, механизм интериоризации, описанный Выготским, применим и для анализа эмоционального и личностного развития: «То, что взрослый не может позволить ребёнку делать или знать сегодня, ребёнок не сможет позволить себе делать или знать завтра» (Райл, 2002, эл ресурс).
А.Б Холмогорова так описывает процесс формирования негативной когнитивной схемы у индивидов с эмоционально-личностными проблемами в рамках теоритических представлений Выготского: «…. можно предположить, что это прежде всего превращенные в определённую систему убеждений и во внутреннюю речь голоса родителей и других значимых фигур, а также оформленные в диффузные идеосинкретические образы сильные эмоциональные переживания. … аффективная заряженность этого образа делает его недоступным для логического мышления, даже когда ребёнок становится взрослым человеком. … таким образом речь идёт о дологическом мышлении. … таким образом, в качестве источников когнитивной схемы выступает, видимо, ранний эмоциональный опыт, с одной стороны, и дологическое мышление ребёнка – с другой» (Холмогорова, 2001, с. 172).
Кросс-культурные исследования говорят о том, что в культурах, основанных на приоритете успеха и высоких достижений, гораздо более высок уровень депрессии, чем в обществах где успех не является культом (Холмогорова, Гаранян, 1999). Социальные стереотипы в западной культуре формируют депрессогенные убеждения типа: «Я достоин любви и уважения, если имею высокий доход и статус».
Иерархичность является важной характеристикой убеждений. Убеждения индивида образуют множество слоёв (МакМаллин, 2001). Существуют поверхностные убеждения (те мысли, которые люди легко осознают и открывают другим), промежуточные убеждения и центральные (базисные) убеждения (которые индивид не может обнаружить сам без специальных усилий). Это не означает, что базисные убеждения в принципе не осознаются.
Становление базисных убеждений происходит в раннем детстве через взаимодействие со значимым взрослым. Первые впечатления ребёнка о мире и о себе складываются ещё на довербальном уровне. Опираясь на теорию объектных отношений, Янофф-Бульман утверждает, что наиболее важным моментом в становлении базисных убеждений является реакция взрослого на крик ребёнка. Уже в возрасте около семи месяцев ребёнок начинает структурировать собственный опыт, создавая глубинные убеждения о доброжелательности, справедливости окружающего мира. А также о собственном Я как достойном (или недостойном) любви и заботы.
Базисные убеждения обеспечивают ребёнка чувством защищённости и доверия к миру, а в дальнейшем – ощущением собственной неуязвимости. Имплицитная концепция большинства взрослых здоровых людей приблизительно такова: «В этом мире хорошего гораздо больше, чем плохого. Если что-то плохое и случается, то это бывает, в основном, с теми людьми, которые делают что-то не так. Я хороший человек, следовательно, могу чувствовать себя защищенным от бед».
Все последующие кризисы (возрастные и ситуативные) – возможность благодаря стрессовой ситуации кризиса и травматическому опыту скорректировать базисные убеждения в соотношении с текущими обстоятельствами.
Самым сильным должен стать кризис взросления. Ему традиционно соответствует обряд инициации у мужчин и соответствующие обрядовые действия у женщин, что помогает сохранению традиций и передачи важнейших знаний из поколения в поколение, сохранение культурного кода. С этого момента человек становится полноценным членом общества, допущен к принятию важных для всего общества (общины) решений.
В первый год жизни формируются базовые установки – базисное убеждение о доброжелательности окружающего мира, базисное убеждение о справедливости окружающего мира, базисное убеждение о ценности и значимости собственного Я.
Первый год жизни – формирование одной из трёх возможных базовых картин мира: доверие к себе и окружающему миру; недоверие к себе и окружающему миру; отрицание потребности в поддержке окружающего мира.
Эмоциональное одиночество и эмоциональная бедность / ограниченность первых лет жизни приводят к формированию полезависимости, снижению критичности мышления.
Эмоциональное развитие в период до 6 лет позволяет полюбить и познать мир, научиться переживать и творчески перерабатывать информацию в сторону положительных ожиданий. Сформировать цели и смысл жизни, основы мотивации.
В период до 7 лет происходит и социальное формирование – понимание своего места в социуме, семье, детском коллективе и т.д., своих обязанностей и прав, своей личной ответственности. Первичная социализация происходит именно в семье – когда примерно с трёх лет у ребёнка появляются обязанности относительно всех членов семьи. Без знания своих прав и наличия и выполнения обязанностей нет социализации. Стремление «пожалеть, оградить от сложностей» ребёнка в возрасте до 7-ми лет создаёт массу проблем в дальнейшем.
В периоды социализации 5-8 лет и 10-14 лет базисные убеждения так же поддаются коррекции в ту или иную сторону.
На основании базисных убеждений человек и строит свои взаимоотношения с окружающим миром, включая его политическое поведение.
То, что мы получаем к 14 годам – базисные убеждения, уровень эмоционального развития и социализации – и есть основа политического поведения и политических установок в дальнейшей жизни.
Основное формирование личности происходит именно в период до 14 лет на основе эмоционального, социального и интеллектуального поэтапного развития.
Все авторы едины в одном – так или иначе в период раннего детства у ребёнка формируется устойчивая базисная картина мира на основании которой он неосознанно и формирует своё поведение.
Задача понять, какие традиции существовали в традициях народов России и как те или иные влияли на формирование человека как в раннем детстве, как последующие кризисные события жизни и этапы социализации.
Конструкты детерминируются культурой: в одних культурах людям чаще свойственно сравнивать люде по признаку «умный-глупый», в других – «богатый-бедный» и т.д. (Падун, Котельникова, 2012).
В Православии периоды взросления/развития личности имеют следующую градацию – до 7 лет младенец: эмоциональное развитие, творческое обучение, определение роли и обязанностей в семье. С 7-ми лет – отрок: исповедь как ответственность за свои мысли и поступки, взрослые обязанности в семье, процесс активного интеллектуального образования, практического обучения. 14 лет – полноценный взрослый человек с соответствующими правами и обязанностями.
На сегодняшний день мы наблюдаем у молодёжи и подростков широко распространение отсутствия мотивации к труду, самостоятельной социальной жизни, «задержку» в развитии эмоционального и социального интеллекта; деформацию социальных ролей – ребёнок определяется как главный в семье, интересам которого всё и все подчиняются, и т.д. и т.п., что приводят к дальнейшему формированию инфантильности, полезависимости, отсутствию целей и смысла жизни.
Отдельно стоит вопрос социализации в подростковых сообществах.
И вопрос инициации как этапу признания юноши/девушки мужчиной/женщиной.
Пример социализации и развития детей на материалах о
Традициях казачества.
Источник: http://nsportal.ru/ap/ap/drugoe/tradicii-semeynogo-vospitaniya-kazakov
Использованная литература
- Б.А. Алмазов «Мы ? казачьего роду» (СПб.,1993).
2.Журнал «Голос казака» (1993)
- Волков Г.Н. Этнопедагогика. – М.: AKADEMIA, 1999.
- Историко-этнографические очерки. – М.: МГУ, 1974.
- Бондарева, Н. С почтением к мужчине, с любовью к женщине // Домашнее воспитание.// — 2004. № 3. — С. 14-18.
- История XV – XX веков. Серия «Эрудит». М, «Мир книги», 2007 г.
- Информант Краснопеев Леонид Николаевич, 1929 г.р., житель с. Санномыск.
Деды и прадеды казаков считали, что наилучший возраст для развития человеческих способностей – это раннее детство (до пяти лет), когда интенсивно формируются способности у детей, когда ребенок быстро развивается физически, умственно, нравственно. Воспитывая детей, родители стремились следовать заветам старины, в основе которых лежали вековые идеалы строгой доброты и послушания, взыскательного доверия, совестливой справедливости, нравственного достоинства и прилежания к труду.
Казачья семья и казачье общество являлись основой для формирования подрастающего поколения. Воспитание в казачьих семьях строилось в основном на принципах «Домостроя» (II половина ХVШ в.). Глава в семье – самый опытный и старый казак. Слушать его и почитать – первая заповедь.
Гуманное и заботливое отношение к детям – одна из отличительных черт казачьей семьи и общины. В воспитании родители всегда стремились соблюдать дифференцированный подход к детям, создавая условия для самовыражения личности. Старшие стремились научить детей приносить пользу не только семье, но и окружающим. Совместный организованный труд был радостным и приучал ребенка видеть свой вклад в общем деле.
Немаловажным в семейном воспитании было стремление старших прививать детям чувство доброты и благожелательности. Казаки справедливо считали главными богатствами человека доброту и щедрость. Отец и мать, дед и бабка внушали детям, что быть добрым – значит соблюдать Божьи заповеди: не убий, не укради, не лги, почитай родителей, люби ближнего, как самого себя. Быть добрыми – всегда поступать по совести и защищать справедливость, стремясь к истине.
Родители внушали детям: будьте милосердны, живите своим умом и чужими чувствами. А жить чужими чувствами – значит чувствовать боль рядом живущего, переживать его судьбу, проявлять заботу о нем. Жить только для себя недостойно для казака. Настоящая жизнь тогда, когда живешь для других.
Родители старались привить детям навыки почитания корней родства. Близкое родство почиталось до пятого колена. Уже к шести годам ребенок знал почти всех своих близких родственников проживающих в селе. Посещения родственников в праздники, помощь им в трудностях закрепляли у детей не только родственные узы, но и воспитывали их в требованиях традиций, обычаев, нравов, трудовых навыков и т.д.
Родители строго следили за взаимоотношениями молодежи до брака. Верхом неприличия считалось проявление чувств в присутствии старших. В казачьих семьях с малолетства знали, как и чем должны заниматься будущие мужья и жены, поэтому здесь всегда были лад и согласие. Разводов практически не было.
Если в семье родился казак, то основная нагрузка ложилась на крёстного – он делал из казака воина. Главная же задача крёстной матери в этом случае состояла в том, чтобы сформировать в казаке отношение к девушке-казачке, как к жене, матери и хозяйке.
Если же родилась казачка, то основную роль выполняла крёстная. Она формировала из девочки женщину-казачку, как умеющую ждать жену, терпеливую мать и добрую хозяйку. Крёстный в данном случае формировал в казачке отношение к казаку, как к воину-защитнику, как к мужу, отцу и главе семьи.
После рождения ребёнка особо не торопились распеленывать. Побыстрее научить его двигать ручками и ножками – была не самоцель. Ребёнок должен сначала увидеть и осознать неизвестный ему предмет, а уж потом потрогать, «взять на зубок». Именно так поступает казак в критической ситуации. И нет паники и ненужных движений, потому что сначала оценил, а потом сделал.
После крестин казачонку клали шашку (кинжал) либо пулю (раньше стрелу), что называется «на зубок». И наблюдали за его реакцией: если начнёт с ней играть – добрый будет казак, если же расплачется – есть над чем задуматься.
Далее, ребенка всегда старались окружать именно теми вещами, которые являлись непременными атрибутами жизни казаков.
Вообще, подобные «гадания» проводились на протяжении всего времени обучения-воспитания казака. Сейчас это назвали бы «тестами». Поэтому у казаков было принято так: сначала казачонка ставили в определённые условия, далее, смотрели на его реакцию, выявляли недостатки и достоинства, и уже потом начинали его корректировать и вырабатывать необходимые навыки и качества.
Рождение в казачьей семье мальчика или девочки воспринималось более или менее ровно. Первый раз мальчика стригли, когда ему исполнялся один год. Этот обычай встречается и у других народов, например, у бурят. Годовалого казачонка на женской половине дома усаживали на кошму (палас), и крёстная мать срезала его первые прядки. Они потом хранились всю жизнь за «именной» иконой. После стрижки женщины передавали мальчика взрослым казакам, в первую очередь отцу или деду, одетым в казачью форму. Они несли мальчика к церкви. Там их ждал неосёдланный конь. Казачонка сажали верхом на коня и гадали, как он поведёт себя. По малейшим признакам старались определить судьбу будущего воина. Если малыш хватался за конскую гриву, то будет жив. Если заплачет, повалится с коня, то быть ему в бою убитым. По традиции, коня вместе с «седоком» обводили вокруг церкви. Потом отец брал сына на руки и вся родня и друзья пешком шли домой. У ворот родного куреня казаков встречали женщины. Подходя к воротам, крёстный отец восклицал: «Казака принимайте!». После этих слов крёстная мать снимала с отца шашку и говорила, обращаясь к крёстному отцу: «Возьми шашку, нашему казаку ещё расти нужно. Береги её до срока!». Крёстный отец бережно брал шашку и хранил её, пока крестнику не исполнялось 17 лет. В этом возрасте молодого казака приписывали к полку. Служить он начинал в 18-19 лет.
Крёстный отец обучал своего крестника всем видам военного искусства: рукопашному бою, верховой езде, владению холодным оружием, стрельбе. Почему такая большая роль в воспитании казачат отводилась крёстному отцу? Этому есть объяснение. В казачьей среде считалось, что отец при воспитании собственного сына может быть слишком строгим или наоборот, слишком добрым, что не годилось для суровой казачьей службы.
Обучение мальчика военному искусству начиналось очень рано, примерно с трёх лет. С этого времени его начинали обучать верховой езде. Стрелять учили с 7 лет, рубить шашкой – с 10.
В семь лет мальчика по традиции стригли второй раз. Бритоголовым он впервые шёл в баню со взрослыми казаками, а затем на исповедь. После исповеди в доме накрывался праздничный стол. За обедом казачонок последний раз ел детские сладости. Закончив обед, он собирал свою постель и переходил из детской комнаты в комнату старших братьев. Старшие братья осматривали его одеяло, подушку и выбрасывали, если считали их мягкими. Они заявляли своему младшему брату: «Всё, учись служить. Ты теперь не маленький».
Характерно, что с этой минуты мальчика могли наказывать только взрослые казаки. Женщинам вмешиваться в, по сути, спартанское воспитание будущего воина и землепашца не полагалось. Примерно с 7-8 лет казачонок начинал посещать станичную или церковно-приходскую школу. С ранних лет мальчишки помогали отцу по хозяйству. Праздно шатающихся детей в казачьих хуторах и станицах практически не было. Все они воспитывались в каждодневном труде, хотя у них были свои игры и развлечения.
Все дети с уважением относились к старшим, особенно к старикам. Надев самую красивую рубаху, расшитую идеограммами народных ремесел, начинал весенний сев самый уважаемый мужчина. За столом самый лучший кусок пищи отдавали старшему мужчине. Казаки в знак уважения бросали к ногам старика свое оружие. Молодые, сидя не могли разговаривать перед старшими, а перед женщиной должны были снимать головной убор.
Если старшие уезжали из дома, то зачастую семилетний мальчик оставался за «хозяина». Отец вполне серьёзно говорил сыну: «Смотри, на тебе дом и женщины». К 10-ти годам мальчик уже понимал полную меру своей ответственности и на самом деле становился опорой дома и семьи.
Рождение девочки в казачьей семье не праздновалось так широко и торжественно, как рождение мальчика, но тоже было радостью тихой, домашней, овеянной легендами и молитвами. Народная культура обладает большим потенциалом в воспитании девочки как будущей благородной женщины. Традиции и обряды казачества обеспечивали духовно-нравственное воспитание девочки, дочки, внучки. Они создавали определенные ситуации, где девочка совершала женские поступки, которые формировали привычки и создавали настоящий женский характер, от которого зависело ее семейное счастье и счастье ее будущих детей. Ведь каждая девочка мать будущих детей.
Девочка приносила в дом постоянное душевное тепло, доброту и ласку. Поэтому от самого рождения её воспитывали иначе, чем мальчика, стараясь развить в ней женственность, трудолюбие, терпение и отзывчивость. Родители и близкие при рождении девочки молились о её счастье. Если мальчика постоянно обучали быть первым, находиться на людях, состязаться с другими мальчиками, то девочке, наоборот, внушалось, что самое главное в жизни это крепкая семья и достаток.
Тем не менее, жизнь казачки была полна великих тревог, а трудов и страданий у неё было не меньше, чем в жизни казака. Первые «женские» обычаи были шутливыми, не жестокими, весёлыми. Например, «смывали с дочурки заботы». Обычай этот состоял в том, что родная и крёстная матери, тётки, няньки (как правило, старшие дочери) первый раз с песнями и добрыми пожеланиями мыли девочку. Отец был единственным мужчиной, кто допускался на этот праздник. Пока девочку мыли, отец ел «отцовскую кашу». Её готовили специально. Она была горелая, пересоленная, политая горчицей, т.е. совершенно несъедобная. Отец должен был съесть всё полностью, не поморщившись, чтобы «дочери меньше в жизни горького досталось».
Все женские праздники отмечались в узком женском кругу, на женской половине дома. Приглашались только родственники. Праздники для маленькой девочки сопровождались подарками, угощениями, песнями, танцами. Праздновали «первый шаг», дарили ленточки на первый бантик, гребёнку на «косу», «платок в церковь ходить» и т.д. В раннем возрасте подарки на девочку буквально сыпались потоком. Этим самым в ней формировали ласку, спокойствие, доброту. Девочку не поднимали до тех пор, пока она не выспится. Вместе с тем, в казачьей семье маленькой девочке не всё было позволено, её капризам не потакали.
Трудовое воспитание девочек начиналось рано. Они «хвостиком» ходили по дому за матерью, участвовали во всех домашних работах. Но была и особая работа нянчить младших. Трёхлетнего брата могла нянчить и пятилетняя девочка, годовалого трёхлетняя. Её потом называли няней, обращаясь к ней на «вы» в том случае, если она была старше на пять лет и больше.
Девочка должна была к выданью сделать не менее двухсот предметов приданого, большое количество хусточек, которые служили пригласительными открытками на свадьбу. Когда у девочки было готово приданое и она созревала физиологически, дедуля-казак по отцовской или материнской линии одевал ей на левую руку серебряное колечко, как знак того, что внученька стала даренкой, выданкой. На Крещение ребята выбирали самую благочестивую женщину. Девушки – выданки надевали на себя многое из того, что они сделали своими руками, и вставали около крещенской проруби или ограды храма. Благочестивая женщина поднимала подолы шубеек, фартуков, платьев, юбок до юбки в синюю полоску. Она показывала будущим мужьям, на что способны девочки. После Крещения наступал период сватовства. В народе говорили: «Сватовство на Крещение – к счастью семейной жизни».
Таким образом, бесспорной для казаков всех времен и регионов остается непреходящая роль семьи в воспитании достойной смены. Семья являлась источником крепкого духа, стойкости и выносливости, жизнелюбия казачества. Она была основным фактором в приобщении подрастающего поколения к народной культуре.